Путешествие в некоторые отдаленные страны мысли и - Страница 110

110

«Не такому ничтожному человеку, как я, поднимать вопрос о размерах королевской прерогативы, но я слыхал суждения очень мудрых людей, что королевская прерогатива имеет свои пределы и границы там, где она сталкивается с нарушением благоденствия и благополучия народа».

«Никто до сих пор не был настолько дерзок, чтоб заявить, что ирландский народ исключен из сферы действия того права, каковое принадлежит всем прочим подданным короля; и мы, ирландцы, должны пользоваться теми же свободами и привилегиями, какие имеются у англичан».

«Вуд имел полное право предложить нам свою монету, а мы – на основании и закона, и разума, и нашей свободы, и необходимости – имеем право отказаться от нее».

Эти лозунги, как вспышки грозовых молний, освещают несколько приглушенный фон третьего «Письма», врываются раскатами грома в нарочито спокойную, бесстрастно академическую аргументацию.

Становится ясным и лондонскому правительству, и местной, дублинской администрации, чего добивается «Суконщик»: объединить Ирландию, создать, пользуясь удобным поводом, единый фронт народа Ирландии – католиков, англиканцев, нонконформистов, туземцев и колонистов, всех, кто страдает – правда, в разной степени и разным образом – от одного и того же зла – подчиненного положения Ирландии в системе английского государства, того положения, при котором жители Ирландии – граждане второго сорта.

И становится ясным, что уже многого добился «Суконщик». Не только вудовская монета подвергнута стихийно возникшему бойкоту – ее действительно нигде не принимают, – но уже возникло на этой почве невиданное доселе сближение между ирландцами-католиками и живущими в Ирландии англичанами. Говорит современник: «При звуке трубы „Суконщика“ буря разразилась в народе. Лица любого положения, чина и партии были убеждены, что вудовская монета обрекает их на гибель. Папист, фанатик, тори, виг – все соединились под знаменем „Суконщика“ в стремлении служить общему делу».

Тревога поднялась в дублинских правительственных кругах. Хью Боултон, ирландский архиепископ и умный политик, как раз в эти дни получивший свой высокий пост, тревожно замечает в одном из своих писем этого периода:

«Основной закон английского владычества в Ирландии – уметь поддерживать вражду между различными группами, слоями, партиями населения Ирландии. Этому закону грозит сейчас опасность».

Кому ж это ясней, чем Свифту? Значит, нужно нанести тем же оружием еще один удар.

13 августа 1724 года, как раз в день приезда в Ирландию вновь назначенного ирландского лорда-наместника Картерета, появляется на дублинских улицах четвертое «Письмо Суконщика». Теперь оно адресовано просто и выразительно: «Всему ирландскому народу».

Мобилизовав народ Ирландии, Свифт стремится теперь призвать его к действию, выходящему далеко за пределы антивудовской кампании. Дело уже не в Вуде и его полупенсе.

И к тому же Свифт знает, благодаря своему положению и личным связям, что антивудовскую кампанию можно считать выигранной. Он знает, что и Картерет и Хью Боултон настроены против вудовского патента. Он не отказывает себе поэтому в злом удовольствии побеседовать откровенно с Хью Боултоном:

«Этот джентльмен (Боултон) никогда не покинул бы свой пост бристольского епископа, приносивший ему тысячу двести фунтов в год, чтоб получать здесь доход, номинально в четыре раза больший, но фактически не составляющий и половины этой суммы. Я надеюсь поэтому, что хотя бы в этом одном вопросе (о вудовском патенте) он будет таким же хорошим ирландцем, как любой из нас, имевших несчастье родиться на этом острове».

И, зная, что англичане добиваются административных постов в Ирландии ввиду сравнительно высокой оплаты и меньшей стоимости жизни, «Суконщик» пишет со свифтовской презрительной улыбкой на устах:

«Один из наиболее утешительных примеров всеобщей оппозиции к вудовской монете в том, что лица, присланные к нам из Англии для занятия церковных, гражданских и военных должностей, все на нашей стороне. Деньги, которые обычно разделяют людей, на этот раз странным образом явились великим объединителем наиболее разделенного народа».

Но не в презрительной иронии английского декана по адресу своих соотечественников и коллег сила четвертого письма. Он делает теперь окончательные выводы, исчерпывающие в своей лаконичности, грозные в своем спокойствии…

Ирландия – такая же свободная страна, как Англия. Ирландский парламент никак не подчинен английскому. Английские законы не обязательны для Ирландии. Ирландский народ не находится ни в какой легальной зависимости от английского. И если, к примеру, английский народ восстанет против своего короля – он же король Ирландии – и посадит на трон нового, Ирландия имеет право его не признать. Чем же обусловлено нынешнее положение Ирландии? Насилием со стороны Англии – отвечает «Суконщик» и с гневной иронией замечает, что право насилия – это то право, согласно которому «одиннадцать вооруженных людей несомненно справятся с одним человеком в рубашке».

Ударом призывного колокола звучит знаменитая формула:

«Состояние тех, коими управляют без их согласия на то, есть не что иное, как состояние рабства!»

А потому обращается он ко всему народу Ирландии:

«По законам бога, природы, государства и вашей страны – вы есть и должны быть такими же свободными людьми, как ваши братья в Англии!»

Яснее сказать нельзя было. «Суконщик» теперь призывает ирландский народ не только к объединению, но и к восстанию против английского владычества. За меньшие преступления знатным лордам отрубали головы, а простых людей вздергивали на виселицу. И потому в ближайшие же дни была опубликована правительственная прокламация об аресте и предании суду типографщика Хардинга и о награде в триста фунтов тому, кто сообщит властям имя автора «Писем Суконщика».

110